- Я хочу шоколада,- тихо простонала она ему на ухо, жмурясь от яркого солнечного света. Лучи пробивались сквозь плохо занавешенные шторы и придавали лицу сидящей на кровати девушки более мягкий оттенок. - Молочного, такого, с орешками или изюмом. Она рассмеялась и, раскинув руки в стороны, упала на мягкий матрас. Каштановые волосы шелком рассыпались по бледным плечам. - Или, что еще лучше, большой шоколадный торт с миндалем и взбитыми сливками. - продолжала нараспев фантазировать брюнетка, - Эй, ты меня совсем не слушаешь?! Она приподнялась на локтях и в упор посмотрела в спину сидящего перед ней молодого человека. - Алек! Я хочу сладкого! Наконец он очнулся от бездны собственных мыслей и со стыдом подумал, что действительно все прослушал.
Он закрыл глаза, вновь забывая что вампиры не умеют спать. Ее образ, такой призрачный, далекий опять всплывал в сознании. Алек часто думал о прошлом, можно даже сказать что он намерено терзал себя им. Я помню все, каждое мгновение, слабости, которые дарили надежду на счастливое будущее, ночи, каждую твою родинку, позы, в которых ты любила засыпать. Твоя улыбка, искренняя, выражающая все твои эмоции, без обмана. Карие глаза, гармонирующие с цветом волос. Легкая походка, ты ходила, покачивая бедрами. Я помню как ты часами могла сидеть у зеркала, выискивав недостатки в своей внешности и то, как я пытался заверить тебя что ты безумно красива, совершенна, идеальна. Ты так любила все эти мирские радости. Ты правда была счастлива, пока не встретила меня. Он поднялся с насиженного места и подошел ближе к окну. Облокотившись на подоконник вампир посмотрел в беззвездное небо, продолжая смаковать те моменты, что навсегда остались в его памяти. Он кутается в подступающую ночную черноту и единственный источник света, бельмо полной луны , царапает его мертвенно- бледную кожу.
Она умирала на его руках как кошка, захлебываясь собственной кровью. Казалось бы, кровь была везде: на ее прекрасных волосах, на новом синем платье, которое она одела специально для встречи с ним. Ей было тяжело дышать, переломанные ребра давили на легкие. - Алек, я умираю? На губах появились свежие капли крови. - Молчи, пожалуйста, не говори ничего. И что за глупости, конечно ты не умрешь! Бессовестная ложь в такой ответственный момент. Конечно, еще каких- то пять минут и она умрет. В бессильной злобе он посмотрел в сторону поворота, за которым скрылся автомобиль- убийца. Алек не успел совсем чуть- чуть. Хотя что бы это изменило? Просто она оказалась не в том месте и не в то время. Но ведь у тебя есть еще пять минут! Сделай это и она будет жить вечно! Его бесила собственная беспомощность. Здесь не было времени на размышления. Он медленно опустился к ее шее, шепча какие- то успокаивающие слова, положил руку ей на живот, ощущая тепло и свежую липкую кровь. Прислушался, время как- будто замедлилось. Стальной запах смерти перебивал нежный аромат духов и молочка для тела. Еще секунда. Он сделает это, стараясь свести ее страдания и боль к минимуму.
Над Вольтером мокрой серой тряпкой нависает пасмурное утро - побелевшее от страха солнце лихорадочно стучится полуприкрытые пыльные ставни, молит о пощаде, пока к нему тянутся грязные руки вязких туч. Когда оно задыхается в предсмертной агонии и гаснет - он словно просыпается от своих мыслей, встает и проводит рукой по спутанным волосам. В голове было совсем пусто. В точности, как в груди - струны души расстроены и звучат как-то глухо и нестройно. Ни горечи, ни сожаления, ни радости - ничего не осталось. Он отключается от собственных органов чувств. Мимо летит стая ворон, оглушая своим гадким карканьем. Вампир передернул плечами и взял в руки валяющуюся на полу книгу. Старая, прочитанная им множество раз. Можно даже сказать почти любимая. Он знает ее наизусть.
Алек стоял перед Аро как маленький провинившийся мальчик, опустив глаза в пол. - Я просто хочу донести до тебя, что ты маленький самонадеянный идиот. Нет, ты правда думал, что я не узнаю? Что ты можешь сказать в свое оправдание? - мужчина чуть склонил голову на бок, с любопытством смотря на стоящего перед ним вампира. - Я... Аро, пожалуйста, я понимаю, как это было рискованно, но у меня просто было выхода. Иначе бы она умерла. Я спасал ей жизнь... Безжизненный смех старейшины эхом отдавался от стен огромного зала, в котором они находились. - Я в тебе разочаровываюсь и, честно скажу, мне будет сложно простить тебя и вновь научится доверять тебе. Ладно, у тебя есть шанс вернуть к себе мое расположение. Ты убьешь ее до завтрашнего заката. Здесь можешь отметить мою безграничную доброту. Даю тебе время на размышления, ну или на прощание. Если и тут ты пойдешь против моей воли, грязную работу придется выполнить Джейн. И, я уверен, она с удовольствием выполнит ей. Ведь правда, мой ангел? Вольтури обернулся к сестре Алека, которая все это время стояла возле входа. - Конечно, Аро. Она улыбнулась не приятной улыбкой, отчего Алеку захотелось наброситься на нее, но он быстро подавил в себе минутную вспышку гнева. - А теперь ты свободен и помни, решение за тобой.
- Джейн, помоги нам сбежать. Прошу. Вампирша посмотрела на него сначала с недоумением, а потом в глазах ее заплясали издевательские огоньки. Она почти вплотную подошла к нему, положила руку на плечо и улыбнулась. - Ты что, разве не понял приказа Аро? Выполняй, братец. Тебе никуда отсюда не деться, думаю ты и сам это прекрасно понимаешь . Джейн отпустила его и опустилась на каменную скамейку. - Но Джейн, я не смогу убить ее... Тут тело Алека пронзила жуткая боль. Он согнулся и упал на коленки. - Прекрати. Боль только усилилась так, что вампир повалился на бок, щекой ощущая холодную росу. - Замолчи, Алек. Убить ее- твой долг. Ты это сделал, не думая о нас, но мы- твоя семья. А она никто! Неужели из- за какой- то дешевки, которую ты не понятно где подобрал, ты готов бросить нас? Забыть свою жизнь? Если так, то ты действительно идиот. И помни, если у тебя не хватит силенок, их всегда хватит у меня. И уж поверь, я с ней церемониться не буду. Перед смертью она помучается. Джейн сверкнула глазами и встала со скамейки, решительно направившись в сторону замка.
На рельефе воспалённых губ читается единственно верное "прости"; единственно искреннее, хоть и не живое вовсе, пусть агонизирующее, но такое... родное?
Да.
В каждой трещинке скрыто недосказанное, недошёптанное ночами на ухо, несовершённое. А ведь всё могло быть иначе, правда? Всегда всё можно изменить, все это знают. Но... какой ценой? Кто готов заплатить за то, в чём ни на толику не уверен? Лишь безумные, что ведают, каким будет их конец. Или же просто отчаявшиеся глупцы, которым нечего терять.
Теперь уже совсем бездыханное тело лежит на его руках. Все кончено. И только в голове пульсирует: "прости, прости, прости". Простить за что? За то что подарил вечность, а затем так жестоко забрал ее? Да, наверное за это. Он в последний раз чувствовал ее запах. Кончено. Теперь точно все. Ну, а что он хотел? Есть обязательства, которые нужно выполнять и это его долг. Нет смысла кому- то что- то доказывать.Два гибких образа, депрессия и меланхолия; до боли похожие чем-то, но всё же такие разные.Он болен. Он просто болен. Ипохондрические мысли паразитами выедают его изнутри, впиваются и вгрызаются в полый кокон внутренностей. И вот он вжимается в горячее тело Единственной, намотав ее длинные темные волосы на дрожащие шершавые пальцы. Паранойя стальными крюками растягивает иссиня-бледные губы в нездоровую усмешку, а глаза всё скользят под конвульсивно дёргающимися веками. Искать, искать, искать... Себя.
Эти воспоминания еще приносят боль. Он помнит ее глаза. Это были глаза загнанного в угол зверька, испуганные, но полные какой- то мазохистской надежды. Помнит, как вновь и вновь успокаивал ее, дожидаясь заката. Их пальцы сплетались, даря друг другу взаимный холод. Но они никто. Два эфемерных создания, призрачные, и никому не нужные. Просто потухшая сигарета в грязной рыжей лужице, на ступени старой церкви. Только снежные хлопья нехотя облизывают их, тут же растворяясь в ржавой воде.
Но он хранит в себе эти воспоминания. Он их не отпустит, храня верность своей семье.
